« … и опыт сын ошибок трудных…
Это заговор против меня и Франции!»

Тихо отворив дверь и стараясь не шуметь, я сняла туфли и, заглянула в спальню. Убедившись, что муж спит, прошла в кухню. Включила чайник, который тут же привычно зашумел, разогревая воду. Тихо стараясь не шуметь села на табурет. Меня до сих пор потряхивало от возбуждения. В крови бурлил адреналин, а голова шла кругом от случившегося.

— Я изменила мужу… — совсем не радостно крутилось в голове. – Я, похотливая сучка, бросилась, можно сказать, на первого встречного и он трахнул меня!

Мне было стыдно. Измена это всегда не просто, тем более, когда это происходит в первый раз. Нет, конечно, до свадьбы я гуляла, как и все девчонки. И что говорить случалось всякое тем более на пьяных студенческих вечеринках. Тогда я не считала зазорным лечь в постель даже всего на один раз с понравившимся парнем. Но теперь! У меня есть любимый муж, ребенок и вдруг такое…
Вспомнив про спящего сына, я на цыпочках прошла в детскую и, в свете ночника подошла к кровати. Саша спал, широко раскинув руки. Одеяло сползло с тела и свешивалось до пола. Подняв его, укрыла чадо, и нежно поцеловав в щечку, вышла из комнаты.

Пока я ходила к сыну, чайник закипел и теперь стоял, фыркая и выпуская из носика обжигающую струю пара. Вздохнув, положила в малюсенькую чашечку ложку растворимого кофе, залила кипятком, с наслаждением вдыхая божественный аромат.

— А может мне коньячка тяпнуть? – вдруг пришла странная мысль. – Ну да, — подумала я. – Теперь мне только и осталось начать пить!

Пока я так размышляла, рука уже протянулась к шкафу, заменяющему у нас бар, достала пузатую бутылку и тюльпан низенького фужера. Посмотрела на этикетку. Название не разобрать. Скрытое в нечитаемых загогулинах стилизованного готического шрифта оно, если честно сейчас меня мало интересовало… Не такой я и знаток этих напитков. Единственное, что смогла прочитать – слово бренди. Бренди, так бренди решила я, плеская себе в бокал маслянистой ароматно пахнувшей коричнево-красной жидкости на пару пальцев. Поднесла бокал к губам, вдыхая горько-сладкий остро пахнувший запах, почему-то напомнивший мне виноградник, виденный в очень далеком детстве в Грузии. Выпила. Затем залила кипятком растворимый кофе. И чуть помедлив, одним глотком опорожнила чашечку. Бокал крепкого алкоголя и крепчайший ароматный черный кофе прошлись по нервам словно рашпиль. Через пару секунд меня отпустило. Не сказать что совсем, но звеневшие, словно натянутые канаты нервы расслабились.

Тяжело вздохнув, я неожиданно для себя я вспомнила руки. Его руки, того кто склонил, подбил меня на измену мужу, семье, всем моим устоявшимся ценностям. Они были большими, твердыми и ласковыми…

Я встала, открыла окно, предварительно закрыв дверь в коридор, и достав сигарету, закурила. Меня захлестнули воспоминания. Курить я начала в институте, но это была дань моде и традиции. Одним словом баловство. Потом выйдя замуж за своего … меня, вдруг передернуло от отвращения к себе, изменщице… я бросила. Но жизнь вносит свои коррективы. Сложная работа, нервное окончание полугодия, сигарета, предложенная подружкой и выкуренная в дамской комнате – успокоили. Сначала одна, потом другая. Через неделю я сама купила пачку отдавая долги… Так и втянулась. Долго скрывала от мужа, потом призналась. Он отшутился:

— Да я давно чую от тебя запах дыма! Ну, если тебе это помогает, … кури. Только не злоупотребляй. – Так на кухне появилась пепельница.

Вообще-то он всегда потакал моим желаниям, даже если они шли в разрез с его убеждениями. Мысли витали где-то там далеко. Яростно попыхивая сигаретой, я задумалась:

— Что мне сказать мужу? Дорогой я сегодня тебе изменила. Переспала с любовником после дня рождения подруги… или, по-другому? Ты извини, не удержалась! Завела себе ебаря, так как у меня засвербело между ног от желания трахаться!? – горький смешок пробился сквозь дым. – И как мне теперь смотреть в глаза мужу и сыну?

Занятая своими мыслями я не уловила, как открылась дверь, и неслышно вошедший муж обнял меня за плечи, привлекая к себе. Я замерла. Сердце, бившееся, до этого казалось вдалеке, набатом замолотило в груди, «злая» жилка забилась в голове, отдавая болью. Я замерла. Его объятия всегда успокаивали меня и дарили спокойствие – обычно, но не сегодня. Поцелуй в щечку и смешок:

— Что-то ты разошлась дорогая? Поздно пришла со дня рождения, устроилась на кухне и пьешь!? В одиночестве. Хоть бы меня позвала.
— Ты же спал… — не сразу сообразила я что сказать.
— По такому случаю, — Валера, отпустив меня, подошел к столу и то же плеснул себе бренди, — могла бы и разбудить!
— Не подумала, — с легким сердцем соврала я, а про себя добавила, — я теперь о многом вру, и буду врать – привыкай…

Погрев в руке бокал, отчего всю кухню перебивая запах дыма, пробил сочный, словно золотистый аромат бренди, он выпил. Поставив сосуд на стол, он снова привлек меня к себе и, целуя лицо, зашептал:

— Я соскучился. И так тебя люблю,… хочу! Хочу прямо сейчас.
— Но… — лицо зарделось, загорев огнем. Мне стало стыдно, и не найдя ответа я приникла к его губам. Мой язычок забился, заюлил словно змейка пробираясь к нему в рот. На мгновение, оторвавшись от его губ, шепнула – И я! Я тоже тебя люблю и хочу.
— … — тут же его рука, скользнув по спине, погладила напрягшуюся попку, затем по-хозяйски проникла под юбку, сминая подол, и мягко сдавила ягодицу, – тогда пошли! – Он, не выпуская меня из рук, потянул в спальню.

Сделав пару шагов, я остановилась и мягко вырвавшись, зашептала:

— Ты иди, ложись, а мне ещё надо помыться. Я грязная… — и развернулась к нему спиной.
— Поторопись! – игриво прошептал он, легонько шлепнув меня напоследок по попке. – Да кстати, — добавил он, — запах сигар просто восхитительный.
— … — потерялась я от его прозорливости и юркнула в ванну.
— Я тебя жду, — уже закрывая дверь в ванную, услышала я.

Закрыв дверь, я ту же привалилась к ней спиной.

— Что теперь делать? Вот так просто после всего случившегося лечь с ним в постель? – мучительно думала я, ища выхода из ситуации в которую сама себя загнала, — или сказаться больной? – хотя более дурацкая мысль не могла прийти в голову.

Вспомнив про слова мужа, я стала сдирать с себя, одежду тщательно принюхиваясь. Легкий запах сигар становился только сильнее по мере моего обнажения. Ароматный дым впитался в кожу под платьем и нижнее бельё. Он растеребил воспоминания, и я как будто снова оказалась в той квартире.

***

— Проходи, раздевайся, — раздался сочный, приятный баритон.
— Да я… — мой взгляд пробежался по фигуре отраженной в зеркале. Кроме легкой тоненькой юбочки и почти прозрачной блузки, сквозь которую четко просматривался тонкий кружевной лифчик, на мне ни чего не было.
— Что будешь пить? – он подошел сзади и обнял меня за плечи. – Виски, водка, коньяк или вино? – предложил мой гостеприимный хозяин, прижимая моё напрягшееся тело к своему и целуя в щечку.
— Я… — не зная, что ответить и как среагировать на его действия заколебалась, а потом выдавила из себя, — я не пью…
— Значит коньяк и сигару, — значительно произнес он, и его руки сдвинувшись вниз, накрыли мои груди.
— Может… — у меня сладко заныло и свело живот, соски напряглись, и я ощутила, как они буквально впились в ладони накрывшие их. Пробуждающаяся страсть зажгла в животе огненный ком желания. Так и не закончив фразу, я просто стояла, прижавшись к его телу млея от восторга. Хотя, что-то во мне голосило, — зачем ты пришла сюда? Уходи! Уходи пока не стало поздно. – Но мы редко прислушиваемся к голосу разума, а тем более воплям предчувствия.
— Не надо? – неожиданно закончил он мою фразу, словно услышал её у себя в голове. – Тогда зачем ты пришла? – его голос зазвучал громче и не так ласково как прежде, словно я была на проповеди. — Попить кофе? Поговорить об искусстве? Это в полпервого ночи… — продолжил он уже мягче, и настойчиво разворачивая меня к себе лицом. – Девочка моя… — продолжил он говорить, а его пронзительные черные глаза завораживающе уставились на меня. – Я уже давно взрослый, да и ты не сопливая девчонка. Если пришла ко мне в это время, то точно не для этого. Или уходи, или давай вести себя как взрослые люди! – Он даже отстранился назад, чуть ослабив хватку.
— Я… — растерялась от его прямоты, — не уверена…
— А так? – он обнял меня и, прижав к себе, одарил таким поцелуем, что у меня закружилась голова, подкосились ноги и все… кроме здесь и сейчас неожиданно потеряло значение.
— Да! – выдохнула я и сама приникла к его губам.

Поцелуй длился вечность! Он, прижав меня к себе и целуя не выпускал из объятий пока мой разум, словно птица не улетел в далекое-далеко. Теперь даже руки, неторопливо скользнувшие под подол, и поглаживающие скрытые только тоненькими трусиками ягодицы не могли остановить меня. Я неожиданно поняла, что сейчас готова сделать всё, и он знает это!

— Разденься, здесь жарко, — вперив горящий взор, вдруг произнес он, отпуская меня и делая шаг, назад словно приказал он.

Я послушно, словно зомби не отводя глаз от его пронзительного взора, неторопливо расстегнула блузку и дернула её вниз. С еле уловимым шорохом она сползла, с плеч падая на пол. Я остановилась, не решаясь продолжить. Мои руки неожиданно скрестились на животе.

— Милая! – он с улыбкой обратился ко мне. – Эта поза не для тебя. Во все времена она означала неуверенность, защитный жест, так как живот самая уязвимая часть тела у человека.
— … — жалобно улыбнулась я ему.
— Сними юбку… — словно издалека услышала я следующую фразу.

Руки послушно поползли к пуговке на поясе. Расстегнув ее, ухватились за молнию. Пальцы не слушались, и я даже прикусила губу пытаясь справиться с ней.

— Давай помогу…

Он встал на колени и его руки накрыли мои, отрывая их от застрявшей, казалось намертво собачки замка. Пара легких движений и юбка следом за блузкой сползла по моим ногам. Он подал мне руку и галантно пригласил в комнату.

— Так ты выглядишь гораздо сексуальней, и не остается никаких недомолвок, – просто произнес он, провожая меня в комнату.

Сделав шаг, я огляделась. Обстановка была странной. Большая комната казалась почти пустой. По её центру стоял низенький столик, уставленный разнокалиберными бутылками. Перед ними друг против друга стояли два глубоких, и даже с вида очень удобных кресла. Пол застилал толстенный, мягкий ковер. Шаг и мои ноги утонули в глубоком ворсе. В дальнем углу около окна расположилась низенькая, но очень большая кушетка. Освещалась комната настенными бра. Не яркие снопы света направленные вниз создавали интимную обстановку. Уже выше пояса был виден только силуэт, а вот снизу тело освещалось словно прожектором.

— Это моя курительная комната, — пояснил хозяин, подводя к одному из кресел. Легкий запах хорошего табака и ароматного дыма висел в воздухе. Казалось его, источал каждый предмет, находящийся в комнате, — Присаживайся, — пригласил он.
— Спасибо, — произнесла я, усаживаясь на мягкую бархатистую ткань кресла.

Спина прямая, бедра сдвинуты вместе, руки легли на подлокотники. А он словно любуясь мной, продолжил:

— Люблю под сигару выпить бокал хорошего коньяка. — Значит коньяк и сигару?! – продолжил он.
— … — молча, кивнула я. Мне вся эта обстановка, да и то, что я сижу в одном нижнем белье в присутствии почти незнакомого мужчины казалось нереальной. В голове звенело. А тело сладко ныло, словно предвкушая чего-то.

***

Между ног хлюпнуло горячей влагой, когда я снимала трусики. Держа их в руках, принюхалась и с отвращением бросила в образовавшуюся кучу. Чуть помедлив, шагнула в кабинку душа. Открыть краны и отрегулировать температуру воды не заняло много времени. Вот я уже с остервенением тру себя мочалкой, словно стараясь смыть воспоминания и запах сигар. Розовая разгоряченная кожа уже скрипит от чистоты, а я все тру себя, стараясь смыть свой позор грехопадения.

Только когда заболели натруженные руки, а прикосновения мягкой мочалки стали причинять боль поняла, что ни чего сделать уже нельзя! Что случилось, то случилось! И вдруг накатившие слезы брызнули из глаз, смешиваясь с весело журчащей из лейки душа водой. Наревевшись, выключила воду, вышла из кабинки и молча, растерлась полотенцем. Одеваться не стала, да и не было в ванне ничего чистого, и прямо так обнаженной отправилась в спальню.

Переступив порог, замерла. Спальню освещало мерцающее пламя. Там и сям по полу были расставлены ароматные свечи, язычки, пламени которых закачались стороны, как только я переступила порог.
Валера полулежал на кровати, уставившись на дверь. Его напрягшийся в ожидание орган торчал вперед, чуть загибаясь к животу.

— Ты долго! – посетовал он, разглядывая и словно пожирая меня глазами. – Я уже заждался. Иди ко мне, — протянул руку, маня к себе.

Лучшая оборона это нападение. А изменить манеру поведения женщины не может ни один мужчина.

— Да неужели? – словно удивилась я, грациозно потягиваясь и словно предъявляя ему все свои прелести. – Мог бы прийти и помочь уставшей женщине…
— Так и поступлю, в следующий раз! – облизнул он губы. – Ты прелесть! — Его рука медленно погладила дернувшийся член, а потом крепко обхватила ствол, сдвинулась, назад обнажая тускло блестевшую в неровном свете колеблющегося света набухшую головку. – Давай! – словно ещё раз приглашая меня, он шлепнул ладонью по простыне рядом с собой.

В несколько шагов я пересекла разделяющее нас пространство, уже на кровати встала на колени, и высоко приподняв ягодицы, медленно и грациозно подползла к нему. Моя голова оказалась прямо перед его заждавшимся органом. Вытянув губы в трубочку, я запечатлела на кончике головки «целомудренный» поцелуй. От моего прикосновения орган дернулся, а Валера тихо простонал.

— Давай! Поцелуй его ещё… он ждет!