Начало.

Я с ненавистью уставилась на те крохи, что остались от зарплаты. Еще ни когда вопрос о деньгах не стоял так остро.

— Господи!? – воззвала я в пустоту, — ну когда? Когда «закончится этот кризис»? – продолжала вещать в пустоту не надеясь услышать ответ.

Ответа и не было. Господь, пустота или как еще там называется это, «курирующее» наш мир высшее начало – молчало. Оно всегда молчало. И мне уже начинало казаться, что мы ни когда не выберемся из этой ямы безнадеги и безденежья. Задолженность по зарплате у мужа была почти три месяца. Оставалось в очередной раз уповать на чудо, тем более что фирму мужа, лихорадило. Их поглотил конкурент, и теперь там шла реорганизация. Всё руководство старой фирмы – выгнали. Остальных проверяли на профпригодность, соответствие занимаемой должности и лояльность.

— Чудес не бывает, — подумала я про себя и замолчала. – Новые времена, новые правила. Всем на все плевать! – мелькало в голове. — Одно «крылатое» изречение: «Заплати налоги и спи спокойно!», чего стоит? А это? Более новое: « Денег нет, но вы держитесь!» Ну да… — продолжало вертеться в голове наболевшее, — какое «там высоко», такое и здесь – внизу…

Раздался звонок телефона. Я сняла трубку, и меня захлестнул восторженный голос мужа. Тут же екнуло в груди. Низ живота заныл.

«- Все забываю про свои 30 недель, — промелькнуло у меня», и я, погладив животик, твердо ответила, — да, МИЛЫЙ!

Мне нравилось так его называть. Это «возвращало» меня в то время, когда мы познакомились, а точнее впервые поцеловались. В тот же вечер именно я проявила инициативу и затащила его в кровать. И тогда в постели я впервые назвала его так. Он и был… милый, неопытный, и такой жадный до ласк – готовый и главное открытый ко всему новому… И до сих пор это слово сладкой истомой перекатывалось по языку, и заставляла кое-что находящееся у меня между… — ну вы сами знаете, где гореть в возбуждении желать его.

— Как у тебя дела? – послышался ликующий голос.
— Нормально, — ответила я, а у вас… — голос перехватило, — как все прошло?
— Вообще прекрасно! Новый директор хоть и молодой, но явно не чей-то там сынок. Правильный мужик. Будете работать, — провозгласил он, — будете и получать.
— Вот и хорошо! – стараясь казаться довольной «заворковала» я, — это нам очень пригодиться! Еще столько надо купить и сделать… — «Ну он и сам знает, — подумала про себя».
— А ещё… — сделал паузу Николай, — меня назначили ВРИО начальником отдела… — и замолчал. — Но это пока! – гордо и с глубоким смыслом закончил он.
— Прекрасно! – обрадовалась я, — видать, и правда мужик толковый, раз вот так сразу меняет все. – Живот до этого нывший вдруг успокоился, и я почувствовала облегчение.
— И нам дали деньги, — продолжал он радовать меня, — выплатили задолженность за полтора месяца!
— Батюшки! – вырвалось у меня. В голове защелкал калькулятор, раскидывая сумму на необходимые покупки.
— Ну ладно, — зачастил он, — сейчас меня вызывает «главный». Будем решать по отделу в целом и выполнению заказа в частности. Готовься! – официально произнес он, — вечером цветы и шампанское. Целую пупсик! — в трубке мерно зазвучали гудки отбоя.
— Какие цветы, какое шампанское, — заулыбалась я его словам. – «Вот всегда он так, — подумала я с улыбкой, — мой мужчина! Мой милый мужчина!»

***

Всю следующую неделю он «летал» словно на крыльях. Рано уходил, поздно возвращался. От него я слышала только лестные отзывы о новом начальнике: «Голова! Не технарь, а просто управленец… но каков!»

***

— Оказывается, — пытался объяснить мне муж, когда мы вечером лежали в постели, — в соседнем отделе имеются наработки. Они для другого изделия, но чуть подправить, кое-что изменить и мы в «дамках»!
— Угу, — коротко кивала я, радуясь, что и у нас пошла белая полоса.
— Ты не поверишь! Но он просмотрел и проанализировал все проекты над, чем мы сейчас работаем, и дал задание скооперироваться там, где надо, и не только нашему отделу — не унимался мой. – А ещё… — продолжал он заливаться соловьем…

Я чуть отстранилась от него, смотря в лицо. Такого счастливого Николая я давно не видела, а потом придвинулась к нему вплотную, прижавшись к боку. Медленно прикрыла ладошкой его рот, и он смолк. Мы словно играя в гляделки, смотрели друг на друга. Мне показалось, что кроме его больших и счастливых глаз в мире не осталось ничего!

Потом наши губы встретились. Меня пробило сладостной дрожью и я, предвкушая близость, впилась в них изо всех сил. Моя рука, сама собой тут же скользнула по его груди, мягко царапая кожу острыми ноготками, скользнула по животу и, не останавливаясь, двинулась дальше. Приподняв резинку плавок, пробралась под них. Жесткие темные волосики, сейчас не видимые, мягко поддались под моим напором. Я тут же ощутила, как напрягся его живот, а чуть ниже появилось шевеление. Всего на секунду оторвалась от его губ и шепнула:

— Я тебя хочу! – и буквально задохнулась от того, (КАК!) он прижал меня к себе. – Осторожней! – мне даже пришлось отрываться от такого сладкого занятия как поцелуй, — раздавишь же, медведь…
— Милая, — зашептал он, — я так… тебя… люблю! – теперь поцелуй прервал он.
— Докажи! – весело потребовала я ныряя рукой ещё глубже, где под натиском вставшего члена уже подрагивала натянутая до предела ткань.

Пальчики знакомо, мягко, но сильно ухватились за ствол члена и медленно двинулись, вниз сдвигая крайнюю плоть и оголяя набухшую бордовую головку члена. Я её не видела, но сейчас это мне и не надо – пока! Я и так прекрасно представляла, как она выглядит и что надо сделать чтобы…

— Хочу! – безапелляционно заявила я, снова отрываясь от его губ, и быстро скользнула с головой под одеяло.
— А тебе мо… — он не закончил и знакомо застонал, вытягивая ноги и упираясь пятками в простынь чуть приподнимая спину.
— Можно, можно! И даже нужно! – проворчала я, в ответ, скидывая одеяло в сторону и рывком, стягивая с него трусы и освобождая из их плена «вставшего бойца». Глаза уже привыкли к сумраку, и при слабом свете из окна я прекрасно видела все его пертурбации. Несколько секунд с замершим сердцем смотрела, как он дернулся под моим взглядом, резко выпрямился, словно указующий перст, уставившийся в потолок. Я медленно потрепала его, ласково ощупав рукой сверху донизу и приблизив лицо, медленно втянула знакомый одуряющий запах. Затем облизав неожиданно пересохшие губы энергично втянула «сладостное лакомство» в рот.

Упругая, натянутая до предела атласная кожица оголенной головки легко скользнула в рот. Губы сомкнулись прямо за ней, охватывая ствол члена в плотное кольцо, а язычок весело и энергично закрутился во рту, выглаживая и вылизывая все, до чего мог достать. Привычная, но такая возбуждающая ласка.

— Хак ..не это нра-фит-ся! – невнятно и тягуче забубнила я не в силах оторваться от занятия.

Его рука привычно легла на мой затылок, застыла, подрагивая, а потом надавила, заставляя «заглотить» его глубже. Голова медленно двинулась вниз, чтобы через секунду чуть приподняться, ощущая, как головка члена скользит внутри. Вверх-вниз, вверх-вниз – совсем по чуть-чуть. Рука на затылке до этого просто лежавшая начала давить, задавая темп, хотя я в этом и не нуждалась.

Моё тело лежало на боку лицом вперед почти перпендикулярно ему. Словно юркая змейка вторая рука, тихой сапой сдвинув бретельку сорочки, оголив набухшую грудь, и вцепилась в сосок. Затем мягко, но энергично начала теребить его: то чуть вытягивая, то катая между пальцев. Временами она оставляла эрегированный сосок в покое, тиская, сдавливая и гладя саму грудь – вывалившуюся наружу.

— Давай детка, давай… ещё! – вытягиваясь в струнку и сжимая между пальцев сосок, затвердевший словно камешек, простонал он.
— Та-а-ааа, — вырвалось у меня, — о-х-ххх, — застонала от проникшего в глубину рта напряженного органа.

Мои пальцы руки, только что игравшие его мошонкой перекатывая и сладостно но осторжно сдавливая скользкие тестикулы, судорожно сжались, а вторая сдавила корень члена.

— Ох! – вырвалось у него. – Про-дол-жай! – теперь его голос трепетал, словно на ветру. – И язычком, язычком… — рука дрогнула, вцепившись в волосы, и придавливая её ниже.

Я закрутила язычком ещё быстрее, одновременно напрягая губы обхватившие ствол. Поднатужившись и тяжело дыша, муж стал приподнимать ягодицы, заставляя член во рту двигаться вперед-назад: то медленными, словно ленивыми движениями; то быстрыми и энергичными толчками.

Не выдержав напряжения и прилива страсти, рука сжимающая корень члена «бросила боевой пост» и вернулась «домой». Судорожно задрав подол ночнушки, скользнула по животу, заставив тот трепетать; прошлась по бритому лобку, чтобы тут же нырнуть ниже. Туда где в предвкушении «счастья сжималось и сочилось слезами» набухшее лоно. Пальчики нежно пробежались по киске, временами погружаясь вглубь, пройдясь вниз, а потом обратно.

Затем на мгновение остановились и два самых мокрых из них с едва слышным всхлипом глубоко и быстро вонзились внутрь лона. На секунду остановились, словно в недоумении и неутомимо закрутились вправо-влево, при этом энергично двигаясь вперед-назад. Едва не закричав, я силой сжала рот. Всхлипнув, напрягшийся муж подался, вниз пытаясь вытащить прикушенный орган изо рта, и выдавил:

— Ты что? Там мне все откусить надумала? Мяса хочешь?
— Угу-у, — прыснула я, представляя как откусываю и жадно жую его гордость. – «Нет, — подумала, ослабляя хватку. Он мне ещё самой пригодится, но…» — с некоторой угрозой вырвалось из меня, — ты знаешь, что будет если что! «Что взять с беременной женщины? – подумала я, — гормоны играют, организм перестраивается, изменяется…»
— Знаю, знаю… — просительно заныл муж, — давай ещё! Не отлынивай…
— А я? Кто меня будет ласкать? – тут же взъярилась (опять гормоны…).
— Кто, кто?! Я! – он замолчал, словно делая паузу, — хочешь? – вкрадчиво и задумчиво прозвучал его голос, как только мышцы челюсти чуть ослабли.
— А ты? – передразнила я его. – Сам-то хочешь… что молчишь?! — снова втягивая орган в рот.

Мы, расслабившись – рассмеялись.

— Давай ложись, — словно чертенок «подпрыгнул» муж, — смена караула… — и он натурально выдрал из моего рта мою самую «сладкую конфетку».

Напряженная, набухшая головка самым своим кончики скользнула по зубам.

— Уххх — тихо зашипел и задрожал Коля, а по телу пробежала болезненная спазма. – Больно же, — выдавил он из себя.
— А что ты как полоумный дергаешься? Понимать же надо! – наставительно подняла вверх палец. – Это же ОН! – я так и произнесла с большой буквы, а потом наклонилась и, притянув к себе мигом «полусдувшийся» от боли орган, смачно чмокнула его в самый верх головки туда, где набухала, прозрачна капля. Слизнула её, и хитро глянув на успокаивающегося мужа, добавила, — я, и геморрой так лечить могу!
— Обойдусь, — услышала в ответ и меня настойчиво, но аккуратно перекантовали головой на подушку.

Максимально удобно устроившись, я развела колени в стороны и полусогнув ноги надежно утвердила стопы на простыне. Я знала, что они так простоят недолго: может пару-тройку минут. А потом он, зарывшись в мою мохнатку… (Извините, привычка, теперь там все бритое, словно лысина пенсионера…) – задерет их вверх и они, удобно умастившись на его плечах, будут, судорожно выпрямляясь, пытаться приподнять все тело и плотнее вжаться лоном в такое ласковое и приятно ласкающее лицо.

Я замерла в ожидании. А он, нарочито медленно и неторопливо, как будто мстя за «причиненный ущерб» — устроился между моих ног. Так же неспешно наклонился, словно ни разу не видел мое набухшее и сочащиеся «слезами» смазки лоно. Потом его рука потянулась вперед и я в ожидании застыла. Однако она опустилась не туда, где ожидалось, а на выпирающий вверх живот.

— Ты сынок лежи там, не брыкайся! Папка тут пока с мамкой разберется! – причем произнесено это было на полном серьезе.
— Почему сынок? Дочь! У нас будет дочь! – забурчала я.
— Дочь, сын! Какая разница? – примирительно произнес Коля, и ласково добавил, — правда, сынок?
— Дочь! – «закусила я удила», — я же говорю: «У нас будет дочь!».
— Да ладно тебе, успокойся, примирительно продолжил мой. Дочь, так дочь… — и медленно, не сильно дунул, направив струю воздуха прямо на гениталии.

Это было так… Нежный и прохладный, словно утренний бриз поток воздуха, обтекая и холодя мои гениталии, едва ощутимо пробежался по коже. Меня передернуло, и я застонала от накатившего блаженства. А он продолжал дуть, постепенно увеличивая скорость. Скоро поток воздуха перестал гладить и стал давить. Секундный перерыв, пока воздух заполнил его легкие и вот уже многократно усиленный поток «захлестал» по обнаженной и увлажненной коже. Теперь воздух не просто давил, а «бил меня», обтекая жесткими струями. А потом…, потом он остановился. Выждав несколько секунд, я приоткрыла закрывшиеся от удовольствия глаза, с трудом приподняла голову, выглядывая сбоку из-за торчащего вверх живота, и глянула вниз просительно проартикулировав одними губами: