Женили меня, можно сказать, силой. Не то чтобы я этого не хотел — хотел, но не хватало воли женить на себе женщину, поэтому я принял волю своих родителей.

Вика, моя жена, из порядочной семьи. Она часто в каких-то раздумьях, любит читать. Мне кажется, она не должна была родиться в этом городе. Ей нужен большой город — тогда, может быть, она не была бы такой грустной. И муж ей нужен другой.

Когда мы въехали в новую квартиру, она сказала:

— Ты будешь спать с левой стороны!

Она часто бродила по ночам — подолгу не могла уснуть. Чтобы меня не тревожить, она решила спать с краю. Мне было все равно. Я хоть и мужчина — мне логичнее было бы замыкать этот порядок, но я не мог перечить этой ведьме. Эта тонкая кость, эта легкость, быстрота движений и находчивость, этот ее жизненный опыт, который, казалось, дан ей с рождения. Все в ней делало ее лучше меня. Нет, я ей никогда ни в чем не перечил. Наш брак держится на ней. Она за него в ответе, она им распоряжается.

До нее у меня были мелкие сексуальные связи. Я не сильно желал, но знал, что надо. Но их было мало, и все непродолжительные. Кое-какого опыта я все же нахватался. Когда мы с Викой впервые остались в комнате наедине, конечно, задолго до нашей свадьбы, я, доставая из рукава эти фокусы, пытался затащить ее в койку. Она словно подыгрывала мне, и шла. После первого раза я был сам не свой от восторга — такого уровня девушки у меня еще не было, хоть в этом и не моя заслуга. Скорее всего, она не была так же впечатлена. Я только сейчас понимаю, что вел себя как дешевый клоун.

Когда стали встречаться постоянно, от меня кроме однообразия ничего не шло. Она же, бывало, зацепит меня взглядом, когда ей в голову взбредет, я и отвертеться не в силах и выдержать этот взгляд не могу — понимаю, в эту минуту, что не достоин я такого красивого взгляда. А она подойдет ко мне, прижмет к стенке, прямо где угодно — в любой комнате, достанет правой рукой мой член, а левой зажмет мне рот; смотрит мне в глаза — прямо в нутро, а я ощущаю оцепенение и рывки рукой. Твердые, умелые рывки. Хватало буквально нескольких — в легкую доводила меня до опустошения.

— С пола сам уберешь! — и я уже вижу, как она уходит. Учащенное сердцебиение и мерцающее эхо ее взгляда — вот что она оставляет мне.

Она знала, что мне этого достаточно, чтоб я считал супружеские обязательства выполненными. Сексом занимались редко. Я всегда думал, что к нему она спокойна. Бывают же и такие женщины.

Весной в наш город командировали моего коллегу из центра. Я раньше с ним не виделся, но мы были знакомы по телефону. Конечно же я предложил ему переночевать у нас — командировка всего-то на один день.

Мы выпили с ним за эту встречу. Вика вела себя оживленно на кухне. Я понял, она это делает ради меня. Нет, это было просто оживление. Но вот что меня насторожило, так это ее взгляд на моего коллегу. Она с ним не заигрывала, нет. Не улыбалась без повода. Но смотрела она на него так, будто они понимают друг друга. Они точно не были знакомы. Но взгляд этот был другой — на меня она так никогда не смотрела — взрослый что ли, не пойму.

Через час мне было уже все равно. Мы кое-как уложили коллегу и сами легли.

Ночь. Полчетвертого. Я сильно хочу пить. Перевернулся набок — ее нет. Чай пьет. Нет, какой чай. Я вспомнил про коллегу. Выхожу в коридор — его дверь открыта, его на кровати нет. В квартире нигде свет не горит. Я медленно иду на кухню, стоя у порога вижу профиль картины: коллега сидит на кухонном диване задрав голову, и, видимо, глаза его закрыты, Вика перед ним на коленях, ее руки заведены за спину, но не связаны, ее рот полностью скрыл его член — носом и лбом, тем лбом, который я люблю целовать, мысли из которого для меня — закон, упирается ему в живот. Больше никаких движений. Затем, не отрываясь, она взяла его ладонь, накрыла ей свой затылок и снова завела руку за спину. Никаких движений — только ее сап и легкое вздрагивание, как при рвотном позыве.

Я не знал как реагировать и тихо ушел в свою кровать. Эта картина… Это даже не минет — она просто хотела оставаться в таком положении как можно дольше. Она мне минет то делала всего несколько раз, и то, в самом начале отношений. Но тут было что-то звериное, что-то такое, участником чего я никогда не смогу стать.

Она вернулась минут через сорок. Я делал вид что сплю.

С того дня прошло около года, и она не знает, что я все видел. Я молчу и буду молчать, потому что даже вначале, после мгновенного шока, воспоминания эти сильно возбуждали меня, а теперь — сводят с ума. Когда ее дома нет, я представляю, что она сейчас держит в горле чей-то член. Я хочу, чтоб так было. Когда возвращается, я целую ее в губы. Пока она в ванной — целую стельки ее туфлей.